Рассмотрим это на примере книги Левит (глава 24). Да, в действительности Священное Писание требует побить хулителя имени Божия камнями: будь то пришлец, или туземец, или рядовой иудей. За хулу Божества человек должен поплатиться смертью (ст.16). Но не будем вырывать эту заповедь из контекста всей главы и всего Закона, сформулированного несколькими стихами позже как «око за око, зуб за зуб».
Также и отнятие жизни у другого человека оценивается жизнью нарушителя Закона (ст.17). Ветхий Завет карает смертью либо богомерзкие грехи, либо грехи, приводящие к безбожному осквернению человеческого сознания: то есть сознательное надругательство над высшей ценностью человеческого бытия—жизнью. Для того, чтобы человек осознал ценность жизни, данной ему и его ближнему Богом, Откровение предлагает преступнику задуматься—что произойдёт с ним самим, если он отнимет жизнь у другого человека?
Слово Божие предлагает задуматься над ценой человеческой жизни не абстрактно, «философски» или спекулятивно, но конкретно по-богословски; можно сказать, юридически. Этот юридизм является параллелью терминов «искупление» и «оправдание», которые начинают осознаваться человеком по-новозаветному только после искупительной жертвы Христа на Кресте. В этом юридизме глубоко скрывается соединенное с Божественной благодатью, с Любовью Божией, представление евхаристического чуда. Евхаристия—это не прекращающийся акт космического таинства искупления творения для усовершенствования внутренней мотивации Божественной Любви.
Это усовершенствование заключается в том, что сотворение мира и человека было проявлением Божественной Любви; грехопадение же человека даёт повод для еще более глубокого проявления этой Любви. Также это усовершенствование необходимо для прощения и искупления твари от вечной смерти в Единородном Сыне Божием, Который является воплощением единства как Божественной природы, так и человеческой.
24-я глава книги Левит учит нас очень строго разделять и не смешивать Божественную и человеческую природы. Но при этом цена искупления—самая высшая, а именно: жизнь человека. Эта глава учит нас тому, что в духовной жизни есть только «да, да» или «нет, нет». Нет «серого», а есть только «белое» и «чёрное». Божественное есть Божественное, человеческое есть человеческое, а скотское всегда остается скотским.
Цена искупления скотского—скотина: «Кто убьет скотину, должен заплатить за нее, скотину за скотину» (ст.18). Повреждение тела человека имеет искупительной ценой аналогичное повреждение, но не более того; и, уж тем более,—не жизнь. Словами «перелом за перелом» Священное Писание выражает первичный уровень справедливости в обществе сынов Божиих.
В безбожном обществе криминальные структуры или частные лица часто самосудом оценивают жизнь человека деньгами или деньги жизнью человека. В обществе, где отсутствует смертная казнь за убийство и за безбожные извращения, человеческая жизнь обесценивается, а само общество фальшиво принимает извращённые ценности за истинные. Проституция, гомосексуализм, наркомания, гадания, волхвования, магия и многое другое становятся нормой естественной морали. Против этого и восстают первичные постановления Закона Моисеева. Фундаментальная идиома «око за око, зуб за зуб», с которой фиктивное или формальное христианство олицетворяет весь Ветхий Завет, таким образом выражает не жестокость злого, ревнивого божества-извращенца, а справедливость, святость и праведность Бога-Творца по отношению к своевольному творению.
На самом деле, христианская доктрина об искуплении возникает на фундаменте этой справедливости. Бог Отец искупляет падшее человечество от проклятия Своего Закона по безграничной милости, благодати и любви Своего Естества. Плата за убитую скотину—дело человеческое. Смерть в случае наказания за убийство, то есть смерть за смерть, свидетельство не дешевизны суждения, а дороговизны искупительного эквивалента человеческой жизни. Поэтому слова Писания «кто убьет скотину, должен заплатить за нее; а кто убьет человека, того должно предать смерти» (ст. 21) в конституционном законодательстве Древнего Израиля закладывают фундамент прообраза искупительной смерти Сына Божия за хулу над природой Божества и за обесценивание человеческой жизни. Христос—это Искупительная Жертва, вобравшая в Себя все различные аспекты искупительных жертвоприношений, описанных в Лев. 1-7 и суммированных в Лев. 7, 37: «Вот закон о всесожжении, о приношении хлебном, о жертве за грех, о жертве повинности, о жертве посвящения и о жертве мирной».
Проанализировав технические стороны этих приношений, можно сказать, что всесожжение (ола—евр.) скрывает в себе аспект возношения жертвы свободной воли; хлебное приношение (минха—евр.) скрывает аспект евхаристического Таинства; жертва за грех (хатаа—евр.)—аспект искупления грешной человеческой природы, жертва повинности (ашам—евр.)—аспект долга твари ко Творцу за любовь, которая является причиной творения. Жертва посвящения (зэбах—евр.)—в тексте оригинала просто «жертва», в смысле «жертва жертвоприношения»—указывает на жертвенную природу как божества так и человечества.
В этом заключается совершенство человечества в божестве. Поэтому Септуагинта так и называет эту жертву «жертвой совершенства, завершения, свершения, полноты» (телеосис—греч.). А уникальный перевод на греческий термина «мирная жертва» как «жертва спасения» (тис сотириас—греч.) указывает на умиротворение или смирение человеческой природы с божественной как на важнейший сотериологический аспект ветхозаветных прообразов Крестной Жертвы в Новом Завете. Приношение (корбан—евр.), возношение (трума—евр.), жертва благодарения (тода—евр.) как нельзя лучше помогают увидеть в книге Левит фундамент евхаристического богословия Жертвы Христа. Опыт веры при отсутствии жертвенной природы немыслим. Жертва и благодарение создают природу веры и чувства реальности Бога.
Таким образом, все на первый взгляд «жестокие» проявления Слова Божия являются плотью и кровью искупительной жертвы, преобразовавшей Крестную Жертву Христа Бога. Это не просто «закон человеческий», а закон человеческий, сопрягающий святую природу Божества с грешной природой человека и делающий заповедь «будьте святы, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19, 2) экзистенциальной заповедью Писания. В этой заповеди речь не идёт о том, что мы можем быть святыми или приблизиться к святости Бога, но о том, что для верующих не предоставляется другого выбора, как только быть святыми: то есть образом и подобием Божиим. Человек общества Господня обязан быть святым, иначе и речи быть не может о его божественной природе. Это заповеди плоти и крови.
Жизнь члена Ветхозаветной Церкви—прообраз евхаристического искупительного приношения. Эти законы имеют не человеческое происхождение, но являются истинным Божественным Откровением, потому что так «повелел Господь Моисею» (ст. 23). Это повеления вечные, они имеют прообразовательный эсхатологический смысл, выступающий в сознании новозаветного верующего в качестве Божественного Откровения. Ст. 22 указывает на то, что речь здесь идёт не только о законах для ветхозаветных евреев, но и для пришельцев и туземцев, для которых должен быть один общий суд, ибо Господь есть Бог. Этот стих завершает своей новозаветной экклезиологической перспективой любые мысли о несостоятельности и ущербности «ветхозаветного» Слова Божия, подтверждая справедливость любых анти-манихейских проявлений незрелой или грешной человеческой природы.
Вывод. В Слове Божием мы видим как в зеркале свою «внутреннюю внешность», которая зачастую руководит нами в совершении как добрых, так и злых дел. И только дела указывают на сущность нашей веры. Совершая добрые поступки, мы уподобляемся праведникам, жизнь которых описана в Святой Библии, а их любит Господь. Совершая грех и зло, мы уподобляемся грешникам, примеры которых также предоставляет нам Слово Божие. Именно эти образы, а не Ветхий Завет, описывающий их, и содержат зло, последствия которого раскрывает нам Священное Писание.
Иерей Алексий Васин,
кандидат богословия
