К голосу восточной традиции сегодня прислушиваются многие из тех, кто считает существующее конфессиональное трехголосье в христианстве не какофонией, или желанием переорать друг друга, а созвучным аккордом. Этот аккорд быть должен быть засвидетельствован нами современному секулярному и нехристианскому миру, как симфоничный лейтмотив, в силу нашей христианской обязанности нести благовествование во все концы земли.

Особенностью восточной христианской антропологии является представление о человеке, как о соработнике Богу в деле мироустройства. Бог вверяет человеку весь мир, не как слуге-надсмотрщику, а, как сыну, в дар, позволяя нарекать всему имя, то есть определять суть всего, "разделяя с человеком славу творческой премудрости, коль скоро человек не может быть творцом тварей, то да станет творцом имен" (Василий Селевкийский). Сотворив человека по Своему образу, разделив с ним славу творчества, Бог ставит перед человеком высокую задачу уподобления Богу, согласно задуманному ранее плану (Быт. 1, 26-27). Эта задача, уподобления человека Богу, называется "теозис" – "обόжение". Именно теозис и есть путь от человека тварного к человеку преображенному, включающий элемент свободы самостоятельных творческих усилий в сопряжении своей воли с волею Божией и, как следствие, возрастание в духе и истине. Начатый путь теозиса, прерванный грехопадением, не изменил Божьего замысла о преображении человека. Для преодоления последствий грехопадения потребовалась искупительная миссия Иисуса Христа.

Согласно восточно-христианскому богословию Искупление нельзя понимать в духе вины и оправдания. Известный стих из послания апостола Павла Римлянам, "Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили" (Рим. 5.12), восточными богословами понимался не как наказание всем последующим поколением за вину Адама, а как эпидемия, поразившая человечество. Читая, "в нем все согрешили", по греческому оригиналу следует понимать "через него" или "из-за него", то есть из-за болезни, поразившей человечество и пришедшей через Адама. В этом слабом месте был утерян иммунитет, дающий возможность противостоять греху, а значит и восстановлен этот иммунитет, должен быть новым Адамом, то есть Иисусом Христом.

Восточно-христианскими богословами термин "Спасение" понимается как врачевание. От греческого "сома" – "тело" происходит слово "Сотер" – "Спаситель". Слово "сома" в Новом Завете употребляется не в платоновском смысле: тело, как противоположность души, а в смысле неделимости и неразрывности человека с его душою и телом. В славянском языке мы сохраняем греческую новозаветную традицию понимания тела, как чего-то неделимого, по-белорусски "тело" называется "цело". Похожий смысл есть в английском слове body (somebody, anybody). Спасение, таким образом, есть восстановление полноты (целостности) тела. Спасение становится "исцелением". Христос-Спаситель понимается восточным богословием, как Врач – Исцелитель нашей ветхой человеческой природы. Значит, великое дело теозиса осуществимо только при наличии кенозиса Божества, удивительном чуде, не имеющие аналогов в других религиях. "Кенозис" – от греческого "умаление", "снисхождение", "обнищание" – есть первая ступень к восстановлению человеческой природы, попранной грехом. А послушание Нового Адама – Христа – исправляет непослушание ветхого Адама. Христос, таким образом, восстанавливает человеческую природу, исцеляет ее, в Себе Самом. Святые Отцы мудро усматривали здесь некий параллелизм между Адамом, Христом и человеком, вступившим на путь преображения. То есть прежде, чем человек облечется в новую природу (во Христа), родившись в таинстве Святого Крещения, он должен умалиться, перемениться в метанойе покаяния. А это означает полную ревизию прежних представлений и приоритетов мира сего, и приобщение к неотмирным эсхатологическим перспективам Царства Божия.

Свое прочтение имеет и термин "искупление". Хотя термин этот действительно юридический и означает освобождение из-под ареста под денежный выкуп, но Святые Отцы подчеркивали в этом термине именно освобождение, а не концепцию платы за первородный грех. Освобождение от пленения страстям, от порабощения греху – вот новая ступенька к преображению. Искупление – это дар свободы. Исцеленный свободный человек, как будто купленный на невольничьем рынке и отпущенный на все четыре стороны, не лишается свободы выбора, то есть собственной внутренней свободы. Он вполне способен вернуться к прежнему состоянию, не осознав своего исцеления и освобождения. Необходима полная перемена всего восприятия и образа мыслей, самого духа в человеке. Стяжание Духа Святого и соединение с ним и будет полным преображением человека. Подлинное же освобождение наступает тогда, когда человек соединяет свою свободную волю, с волей Божией, то есть приражается подлинного бытия.

Согласно православной традиции тождественность человека Новому Завету характеризуется исцелением и освобождением человека. Следствием этого может быть полное преображение всего человека, которое наступит только через обретение подлинного бытия. Подлинное бытие – это, конечно же, жизнь во Христе. Поэтому святой праведный Иоанн Кронштадтский свою книгу озаглавил именно так. Удивительная была эта жизнь, вызывавшая так много сомнений и скептических замечаний. Его образ жизни, поведение и богослужебную практику пришлось рассматривать специально созданной комиссией священного синода. Хорошо хоть, что эти чиновники были достаточно духовными людьми, чтобы избежать соблазна запретить отцу Иоанну его почти скандальную деятельность. Хотя что в этом странного? Ведь Сам Господь был достаточно скандальной личностью – "для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (1Кор. 1.23). "Соблазн" – по-гречески "скандалон".

Отличительной чертой преображенного человека является особенное отношение к миру и людям, живущим в мире. Это отношение можно назвать эсхатологическим. В противоположность индивидуалистическому эгоистическому сознанию, или корпоративному, построенному на принципах группового эгоизма, эсхатологическое сознание позиционирует личность как причастника Царствия Божьего. В этом смысле преображенный человек весьма плохо вписывается в национально-патриотический или этнический контекст общества. Царство Божие, как закваска, сквашивающая все тесто, преодолевает все индивидуалистические и групповые рамки, все классовые, национальные и расовые различия. Преображенный человек не может считаться патриотом в земном смысле этого слова; он конечно гражданин, но иного небесного гражданства, ибо, как говорил Господь: "Царство Мое не от мира сего" (Ин. 18,36). Главной энергией, мотором, динамическим центром этого Царства является любовь. Степень любви в человеке – это степень его аутентичности новому гражданству.

Новомученик иеромонах Онисим (Поль), расстрелянный в Новороссийске в 1930 году; одну из глав своей книги "Остров достоверности" (этим "островом" он считал именно любовь) так и назвал: "Любовь как условие возможности Царства Божия". "Есть типы людей, – писал о.Онисим, – как и отдельные личности, которые в замысле Божием о мире мистически прилажены друг к другу. Они соответствуют один другому, как кристалл отвечает свету, цветок – солнцу, древо – ветру и т.д. Их взаимная любовь, начиная с самого общего – с особенного отношения всего мужеского пола ко всему женскому полу, включая далее мистическую близость целых народов и кончая личным дружеством замыкает тот круг, ту систему, в которой открывается Бог. Сюда же относится даже близость сердцу человека той или иной природы. Вообще говоря, условие возможности Царствия Божия есть всеобщая любовь двух видов: во-первых, любовь всех ко всем и, во-вторых, как бы сверх этого, дружественная любовь к близким сердцу. Только через такую полноту любви возможно вместить Божию любовь, именуемую благодатью, и достичь жизни в истинном богопознании". В таком понимании любви человек обретает гармонию и соразмерность с собой, окружающими людьми, природой и Богом. Здесь каждый для другого – не "инобытие", а "одно", не средство, но цель.

Преображение должно коснуться, прежде всего, восприятия других и окружающего мира. Это своего рода терапия видения. Понизив ось координат своего "Я", человек утрачивает возможность делить остальных людей на "приятных" и "неприятных". В крайнем случае, "другие" будут делиться на "любимых" и "особенно любимых". Но вершиной перемены отношения к "другим" людям будет уподобление Спасителю, который каждого любит больше всех остальных.

Преображение это еще и мистическая одаренность, трезвое, но глубинное общение с Богом в Духе Святом. А также освящение человека, невозможное без очищения души и тела. Поэтому особое место в православии занимает аскетика, которая вовсе не означает технологию умерщвления плоти, а подразумевает особое отношение человека к своим потребностям. Довольствоваться малым, необходимым. Постоянно помнить, что есть единое на потребу. Прежде искать Царства Божия и правды Его, зная, что все остальное приложится. Эти привычные истины, никем не оспариваются, но только современный мир строится другим образом. Человек, сокращающий свои потребности, бросает вызов обществу потребления, тормозит развитие производства, которое сориентировано на наиболее полное удовлетворение все возрастающих потребностей. Душеприказчики митрополита Антония Сурожского не могли приступить к разбору его бумаг, потому что местные власти не верили, что владыка не оставил завещания. Трудно поверить, что епископ – князь Церкви, имеет из имущества два подрясника и живет на зарплату сторожа. За свое служение митрополит Антоний не брал денег и жил в сторожке Лондонского храма.

Характерно, что для восточного христианства факт греха не имеет такого большого значения, как наличие страстей, губительных для души: чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия и гордыни. Именно страсти уродуют человека и порождают грехи. Отношение к грешнику соответствует отношению к больному, требующему исцеления. Ненавидь грех, ненавидь страсти греховные, но люби грешника. В современном мире – иной идеал. Факт греха является общественно осуждаемым только в случае, если он имеет антисоциальный или криминальный характер, если же он не вредит никому лично, и не опасен для общества, то его можно и не замечать. А помыслы человека вообще вещь неприкасаемая, учить кого-либо бороться с помыслами, все равно, что начать борьбу со свободомыслием. Толерантность ко греху, скрывает равнодушие к человеку. Пусть себе создают однополые браки, и равнодушные швейцарцы голосуют "ЗА". Наркоманам в Голландии бесплатно выдают дозу наркотического снадобья, чтобы избежать криминального наркобизнеса, пусть наркоманы помирают раньше времени. А легкие наркотики и проституция там давно легализованы. Кальвин бы не потерпел такого.

Преображенный человек входит в конфликтное противоречие с обществом, в котором господствует индифферентизм, релятивизм, эгоизм, потребленчество, материализм, толерантность. И в целом, со всем тем, что мы называем цивилизацией. Христианство – это универсалистский проект, противоположный просвещенческому проекту, приведшему к превалированию материального над духовным. А значит глубоко антицивилизационный проект. Но это не значит, что это нереализуемый проект.